Raksti

Šajā sadaļā publicētie profesionāļu raksti tiks ievietoti tajā valodā, kādā tie tikuši veidoti un publicēti pirmavotos. 
Ja kāds vēlas pieteikties brīvprātīgai rakstu tulkošanai latviešu valodā, sazinieties ar lapas administratoru.

Гинта Ратниеце

"...как быстро бледнеют наши самые элегантные

 и удовлетворяющие нас формулировки

рядом с тайной, какой является человеческая природа"

Нэнси Мак-Вильямс

Диагностика личности и экзистенциальное

понимание клиента

Моё чувство, когда я готовила выступление по данной теме на V конференцию "Экзистенциальное измерение в консультировании и психотерапии" -  что мне надо зашищать или даже доказывать необходимость диагностики в экзистенциальной психотерапии.

 Предлогаю, что речь идёт о разном восприятии, мышлении, проживани и языке, которое используется в разных подходах в психотерапии.

Мой профессиональный путь характерен тем, что я училась несколькими направлениями в психотерапии и работаю эклектически, используя то что в данный момент кажется более уместним. Меня всегда удивляли дискусии о неразрешимых противоречиях и установках разных школ психотерапии, так как во мне хорошо соживаются разные представления о человеческой душе и способов помощи ей.

Вопрос диагностики тоже является одним из различающим эксистенциальное направление от других, в которых может быть как раз диагностика личности клиента стоит в основе и понимании клиента и выбора способов работы.

Для разминки представлю Вам небольшое задание. Кто из известных психотерапевтов мог бы сказать следующие изречения?

• Невроз – это неспособность переносить неопределенность.
• Любовь и работа – вот краеугольные камни нашей человечности.
• Отношения психоаналитика и анализируемого основаны на любви к истине, то есть на признании реальности.
• Быть абсолютно честным с самим собой – хорошее упражнение.
• Большинство людей в действительности не хотят свободы, потому что она предполагает ответственность, а ответственность большинство людей страшит.

Кажется довольно современно и зкзистенциально, не так ли? Но это сказал никто другой как Зигмунд Фрейд много лет назад.

Если задуматься, все направление изучает одно – психику человека, которую я иногда представляю визуально как сложный, многомерный объект, который выглядит с разных перспектив по разному, но часть которого остается не посигаеммой.

Как Вы знаете из математики или можете представить себе, что описание зависит от системы координат или аксиоматической системы, которою выбрать.

Так и сравнивая разные подходы в психотерапии – отличается угол зрения и язык, которым описивают психическую / душевную жизнь. Результате чего часто мы наблюдаем как бы совсем разные феномены говоря об одном и том же.

В экзистенциальной психотерапии не характерно диагностицировать личность клиента и как Римас Кочюнас пишет в своей статье "Контуры экзистенциальной психотерапии" (Кочюнас, 2007): "Экзистенциальная психология не предлагает своей теории личности, а в терапии не опирается ни на какую другую структурную теории личности".

Всё же я постараюсь показать, что и для экзистенциального психотерапевта полезно знать некоторые положения диагностики и то, что может психоаналитическое, психодинамическое видение и экзистенциальное так уж далего один от другого не находится, по крйней мере по части диагностики. И скорее всего взаимно может дополнить друг друга.

В своих размышлениях буду двигаться от одной полярности к другой, показывая, с одной стороны, экзистенциальность видения моих любимых авторов по психоаналитической диагностики, например, Отто Кернберга и Нэнси Мак-Вильямс, а с другой стороны необходимость диагностических ориентиров в экзистенциальной психотерапии.

При этом будем вспоминать высказывание Ролло Мея, который Римас Кочунас цитирует в своей выше упомянутой статье: "Экзистенциальная психология не стремится быть новой школы и не является (направленой -Р.К.) против других школ, не стремится создавать новые способы терапии и не является (настроенной – Р.К.) против других способов. Оно стремится к анализу структуры человеческой экзистенции." (Кочюнас, 2007)

Если говорить о диагностики личности, в современном понимании предпологается два измерения – уровень организации психики (невротический, пограничный или психотический) и характер, например, депрессивный, обсессивно-компульсивный итд.

Для определения, что такое характер человека, созвучно с моим представлениями, пишет Марк Бурно: "Характер данного человека – это, по-моему, его более или менее стойкая душевная человеческая природа в своей особенности – неповторимости, развивающаясь с младенчества по законам Природы, среди других людей, животных, растений, минералов, в глубинном взаимодействии со всем этим. Таким образом, характер конкретного человека есть его душевно-телесная индивидуальность. Каждый из нас уникален душой и телом – не было телесно и духовно меня до меня и не будет меня после меня. Будут только похожие на меня, как были они до меня. Похожие, но не в точности, как не будет и не было никогда такого же в точности желтого, засушенного листика березы, что лежит под стеклом на моем письменном столе. Но, как существуют уникальные, каждый по себе, листья березы, и листья липы, и листья осины, и еще другие, объединенные общими свойствами, так существуют и определенные характеры, объединяющие неповторимых людей по общим свойствам в какую-то группу-характер" (Бурно, 2005).

Психоаналитические авторы, котороые пишут о диагностики, приводят и аргументы в пользу диагностики личности клиента, а так же обсуждает спорные вопросы и недостатки этого процесса.

Меня всегда приятно поражает и с этим и помогает принимать чуткий способ описания принцыпов диагностицирования и разных характеров Нэнсы Мак-Вильямсой: "...как подходить к людям, сохраняя при этом новизну взгляда, уважение к уникальности каждого человека, как уходить от формул... как ставить диагноз, используя не только свои умственные, но и эстетические, эмоциональные, интуитивные и чувственные способности" (Мак-Вильямс, 2007).

Так же она, как и другие работающими в диагностики, говорит и о тех ограничениях, которые создается исторически и даже повседневно используя диагностику: "Каковыми бы ни оказались подлинные намерения людей, создававших какие-то специфические психологические термины и обозначения для определенных состояний, эти термины все время получали негативное дополнительное значение. Язык, предназначенный для того, чтобы служить просто средством описания — фактически, чтобы заменить прежние нагруженные смыслом слова, — приобретает оценочный оттенок и при использовании непрофессионалами имеет “патологизирующий” смысл. Некоторые темы неизбежно возмущают спокойствие людей, и как бы осторожно мы бы ни пытались говорить о них на языке, не содержащем оценки, слова, которые мы для этого используем, с годами приобретают некоторый уничижительный оттенок... Парадоксально, но другим бременем для репутации психоанализа оказалась его привлекательность. По мере того, как его концепции получали распространение, они приобретали не только осуждающее, но также и упрощенное значение" (Мак-Вильямс, 2007).

Почти все, что можно сказать об индивидуальных паттернах характера и об индивидуальных значениях, даже в контексте принятия основного психоаналитического подхода, является спорным. Многие концепции, центральные в аналитическом мышлении, не только не могут быть систематически экспериментально изучены и оценены, но в силу внутренней своей природы настолько сопротивляются конкретному приложению и использованию, что трудно даже представить, как они могли бы быть эмпирически проверены (Мак-Вильямс, 2007).

Несмотря на эти и другие ограничения и сомнения, если разумно пользоваться диагностикой, это помогает использовать диагноз для планирования терапии, делать некоторые прогнозы, например, о длительности терапевтического процесса и результатов, защищает интересов клиентов. Тщательная диагностическая оценка уменьшает вероятность того, что человек потратит годы на отношения с профессионалом, от которого он не получает ничего или почти ничего.

 Диагноз может помочь терапевту и в эмпатии своему пациенту.  Иногда упрощенно, особенно, молодые коллеги, считают, что эмпатия это безусловное принятие и "мягкое" сопереживание страданиям клиента. Но термин “эмпатия” в его буквальном значении, указывающем на способность эмоционально воспринять душевное состояние клиента (Мак-Вильямс, 2007). Часто можно встречать ситуации, когда психотерапевты теряется и обвиняет себя “в неспособности сопереживать"  в случаях, когда они испытывали по отношению к клиенту враждебное чувство или испуг. Аффекты людей, проходящих психотерапию, могут быть крайне отрицательными, и это вызывает в других что угодно, кроме теплой ответной реакции. И как предупреждает Отто Кернберг: в ситуациях, когда терапевт встречается с тяжелой патологии, отношения между клиентом и терапевтом (перенос) насыщен примитивной агрессии.... (Кернберг, 2000).

Как отмечает Мак-Вильямс: "среди профессиональных трудностей в деле психотерапевтической помощи можно назвать разочарование в результатах, беспокойство по поводу неудач и кратковременный упадок сил. Эти процессы сильно ускоряются нереалистическими ожиданиями. Деморализованность терапевта и его эмоциональная отчужденность имеют далеко идущие последствия не только для него самого, но и для его пациентов, которые находятся в зависимости от него" (Мак-Вильямс, 2007).

Сами специалисты по диагностики признает, что одна из причин того, почему психодиагностика пользуется такой дурной репутацией, состоит в том, что она проводится очень плохо: людям просто приклеивают ярлык, основываясь лишь на внешней стороне жалобы пациента. А с другой стороны недоверия терапевтов к диагностике лежит в боязни неправильного диагноза. К счастью, первоначальный диагноз не должен быть “правильным” для того, чтобы реализовать многие упомянутые преимущества. В долгосрочной терапии значение тщательной диагностики будет наибольшим в двух случаях: в начале лечения, по причинам упомянутым выше, и в периоды кризисов или застоев, когда переосмысление структуры личности пациента может явиться ключом к эффективной смене хода терапии. Как только терапевт начинает “чувствовать” своего пациента, стремление мыслить диагностически должно отходить на второй план. Терапевт, обеспокоенный лишь тем, как бы дать правильное диагностическое определение своему пациенту, будет перегружать терапевтические отношения атмосферой ненужного интеллектуализирования. Оценка структуры личности всегда временна и не окончательна; постоянная готовность пересмотреть первоначальный диагноз в свете новых фактов является частью оптимальной терапии. В ходе лечения любого отдельного человеческого создания чрезмерная упрощенность, присущая нашим диагностическим категориям, выступает наружу с пугающей ясностью. Люди намного сложнее, чем это допускают наши диагностические категории (Мак-Вильямс, 2007).

В процессе оценивания мной моих клиентов в терапевтическом процессе и часто в супервизиях я вспоминаю и повторяю одно предложение, прочитанное в книги Мак-Вильямс: "когда диагностическое заключение только еще больше затемняет, чем проясняет положение дел, терапевту следует отбросить его и полагаться на здравый смысл и на чувство меры, подобно тому, как потерявшийся моряк отбрасывает бесполезную навигационную карту и ведет корабль по нескольким знакомым звездам".

В измерении диагностики есть две различных и взаимодействующих друг с другом плоскости: организация уровня психики: "нормальный", невротический, пограничный, психотический и защитный стиль внутри этого уровня. Первое измерение отражает уровень индивидуации пациента или степень патологии, второе обозначает тип характера человека (параноидный, депрессивный, шизоидный и так далее).

Я хочу больше внимание уделить уровням огранизации личности. Различие между невротическим, пограничным и психотическим уровнями организации характера можно наблюдать в нескольких аспектах:

-        предпочитаемые психологические защиты,

-        уровень интеграции идентичности,

-        адекватность тестирования реальности,

-        способность наблюдать/рефлексировать свою патологию,

-        природа основных конфликтов и

-        особенности переноса и контрпереноса.

Самое значимое различие между уровнями личности определяет – Эго, его развитие и сила. Важно, что действительно существуют солидные клинические и эмпирические данные (L.Silverman, Lachmann & Milich, 1982 в Мак-Вильямс, 2007), свидетельствующие в пользу наличия связи между уровнем развития Эго и различением “Я — другие”, с одной стороны, и здоровьем или патологией организации личности, с другой.

Эго (если заниматься переводом) – это способность человека осознавать, та часть психики, которая воплощает в себе сознание. Оно исполняет важную роль в восприятии и адаптации к реальности. Сильное Эго подразумивает способность человека к восприятию реальности, даже когда она чрезвычайно неприятна, не отрицая  ее. А слабое, неразвитое Эго – наоборот. То есть вопрос определения силы Эго клиента касается его способности воспринимать реальность, себя и других, а так же способов реагирования фрустрирующих ситуациях.

Это так важно и в эксистенциальной психотерапии определить, понять насколько клиент способен воспринимать и принять реальность и другого, быть в контакте, в том числе и в терапевтическом контакте, изучать свой жизненный мир, какие его возможности и ограничения в этом. По моему-то это должно повлиять на стиль терапевта, его ожидания и способах работы.

Именно невнимание к этим ограничениям клиента создает самые большие трудности особенно начинающих психотерапевтам.

Приведу пример из супервизии, который представляет именно такую ситуацию.

К начинающему психотерапевту пришла молодая 23 летняя женщина, а после 3 встречи пропала. Терапевт пришел на супервизию переполнен эмоциям, утверждая, что ничего не понимает. После втреч с данной клиенткой у терапевта была сильная тревога, острое чувство вины, неуверенность в своих действиях, сильные сомнения о своей профессиональной пригодности. Терапевт описал клиентку и их контакт на первой встрече следующем образом: у неё временами был несфокусированный взгляд, было трудно создать даже зрительный контакт. Она говорила очень медленно, с большими паузами. Если терапевтом задавался вопрос, то клиентка как бы вошла в себя, глаза отпускала и была длительная пауза, даже до 10 минут. При этом тревога терапевта сильно возростала и он просил клиентку посмотреть на него. На второй раз клиентка пришла совсем другой. Она была болтлива, рассказывала свою историю. У неё был предыдущий опыт психотерапии длиной 2 года, но увы её предыдущая психотерапевт забеременила и перестала на время практиковать. Следующую встречу клиентка перенесла и когда пришла, говорила, что у неё была тяжёлая неделя, она была у врача-гематолога. Терапевт спросил: "Какая у Тебя была необходимость идти к гематологу?". На что клиентка замолчала до конца встречи. Завершалась эта встреча тем, что терапевт сказал:"Я не знаю, что с Тобой происходит, я не могу Тебя поддержать и помочь, если я Тебя не понимаю". После этого клиентка ушла и на следующий раз не пришла.

Я здесь не буду подробно разбирать этот случай, но явно, что психика клиентки психотического уровня или пограничного близко психотическому. Это подразумивает совсем другие способы комуникации и ожидания терапевта. Это требует от терапевта больше отражения, а не  создавание конкретных вопросов, что возможно воспринимать как враждебных или даже агрессивных, на много больше поддержки чем конфронтации, больше (со)держать (holding, containing) чем руководить процессом.

Как Кернберг писал: когда психотерапевт встречается с тяжелыми нарушениями психики, то есть, чем ниже уровень организации характера, слабее Эго, тем больше подвергнута опасности самая хрупкая часть терапевта – его творческие способности в терапевтическом процессе. Как увы это произошло выше упомянутом случаи.

Если возвращаться к пониманию характера человека, то я это понимаю как совокупность или отпечаток всего прошлого человека, всех важных взаимоотношений, которых он проживал, какой у него опыт отношений с другими и с миром – то, что он сохраняет, несёт в себе до сегодняшнего дня. То есть характер отражает весь опыт человека и в этом смысле у меня нет внутренного расхождения  с экзистенциальным определением человека как бытия в мире, характер – это способ бытия в мире.

Внутреннюю структуру личности, если смотреть с аналитическиой точки зрения, Эго, СуперЭго – создает интроецированные отношения с важными людьми, то есть внутренее их отражение. То есть, если мы говорим про личность и диагностику психической структуры, речь всё равно идёт о взаимосвязанности c другими людьми и с миром.

Если идти без этих знаний в терапевтическом процессе – это как идти без карты. Конечно, если погода ясная, местность легко просматривается или даже знакомая, мы можем двигаться без карты и можем сопровождать своего попутчика/ клиента очень даже успешно. Но если начинается затемнение или неожыданные обрывы, горы, буйные реки и мы идём с кем-то по этим местностям и у нас нет карты и ориентиров по которым идти, тогда мы подвергаем опасностям и себя и другого. А что, если мы попадаем в джунгли? Или в ледняки? Как мы можем ориентироватья в этом?

Если двигаться по более сложной местности, я предпочитаю иметь карту, то есть знания других, до меня изучившим и описавшим эту местность.

Я лично не поддерживаю ни одну крайность – не того, чтобы идти только смотревь в карту - тогда не видеть красоту пейсажа вокруг, не пережить путешествие. Но с другой стороны, я и не сторонник того, чтобы только увлекаться переживанием и даже в трудной ситуации, блуждаясь игнорировать любые подсказки и указания направления, которые можно увыдеть, найти, спросить. А думать, что я сама со всем справлюсь в любой ситуации – считаю, что это может быть слишком рискованно.

Конечно это приводит нас к тому, чтобы искать равновесие между знаниями и живым переживанием, неопределённостью, творчеству. Знания, конечно, универсальны в каком то смысле, но каждая встреча, человек, переживание – уникально. Но отменяет ли знание живое переживание? Думаю, что нет. Несмотря ни на какие знания о характере клиента, о развитии терапевтического процесса, в каждой встрече я переживаю и незнание, и сомнение так как нахожусь в живом, общим поиске того уникального пути, которое мы проодолеваем вместе с клиентом. Хорошо, что есть путеводители, но дорогу проходить всё равно приходиться своими ногами.

Литература

Бурно М.Е. "О характерах людей". М.: Академический Проект, 2005

Кернберг, О. "Тяжелые личностные расстройства: Стратегии психотерапии". М.: Класс, 2000

Кочюнас Р. "Контуры экзистенциальной психотерапии". Экзистенциальная традиция: философия, психология, психотерапия. 2/2007 (11-12)

Мак-Вильямс, Н. "Психоаналитическая диагностика. Понимание структуры личности в клиническом процессе". M.: Класс, 2007

Айга Абожина

Жир с точки зрения феминизма

В мире существует неисчислимое количество диет, посвященных этому книг, специалистов по диетам, но всё ещё не найден ответ на вопрос, что это за глубинные процессы организма, которые заставляют человека набирать излишний вес, и, что ещё важнее, что позволяет от него избавиться?
     От трёх расстройств пищевого поведения: ожирения, булимии, анорексии, чаще всего страдает женская часть популяции, хотя понемногу к ним присоединяются и мужчины. Что заставляет людей, большей частью женщин, попасть в сети пищевых расстройств – это вопрос не только врачей, физиологов,
но также и психологов и психотерапевтов.
      Психологи и психотерапевты пытаются найти ответы, методы борьбы с тенденцией людей к компульсивному питанию, перееданию и другим пищевым  расстройствам, и всё чаще специалисты говорят об  эмоциональном переедании.
   Несмотря на то, что несколько лет назад был открыт ген ожирения и это обстоятельство позволило убрать значительную часть стигматов, сосредоточенных вокруг этой проблемы, мы, профессионалы, больше не сомневаемся, что еда может стать заменой, или решением какой-то психологической проблемы.
     Питание – это второй процесс, после дыхания, которым мы овладеваем сразу после появления на свет. Оно крепко связано с нашей физической природой, и, продолжая расти, значение питания не уменьшается ни в аспекте личном, ни в культурном, ни в аспекте социализации.
      Более того, процесс питания обрастает таким количеством допущений и традициями, что людям, в том числе и мне самой, трудно идентифицировать и то, насколько часто я хочу есть, что я хочу есть, и как много я хочу есть.
   Аудио- визуальные рекламы, сочно окрашенные обертки пищи поднесены как решение всех проблем: ”тебе нужно только попробовать и все забудется, настроение улучшится, найдутся самые правильные слова и решения какой-то проблемы. Ты только съешь это! ”. ”Окружающий шум” такой громкий, что я могу потерять связь со своим телом. Трудно услышать, чего он желает.
    Продолжая интересоваться связью процесса приёма пищи с процессами нашего внутреннего мира, мне удалось узнать о чрезвычайно интересном специалисте, психотерапевте, феминистке, автору популярных в США и Великобритании книг, Susie Orbach.
   Susie Orbach стала невероятно популярной на Западе, когда в 1978-ом году опубликовала свою первую книгу, но мы на востоке не знали о ней ничего.
       Когда в 1978-ом году была представлена её первая, и нужно сказать, революционная книга „Жир – феминистская проблема.” („Fat is a feminist issue”) мы находились за железным занавесом, боролись с недостаточной доставкой продуктов и дефицитными товарами, и понятно, что о книге не слышали. Но всё же прочитав эту книгу, я не перестаю удивляться, как могло такое случиться, что такой великолепный труд до сегодняшнего момента обходил нас стороной.

Книга неоднократно переиздана и улучшена автором. Читая, нам удаётся погрузиться в глубочайшую убеждённость автора, а именно, что полнота и жир – это тоже вопрос феминизма. Предполагаю, что патриархально думающий  читатель может найти в этом труде достаточно много шокирующих и дерзких признаний, но всё-таки, читая их, нельзя игнорировать также и очевидное – женщины больше всего страдают как от социального подавления, так и от пищевых  расстройств.
    Эта статья будет моей попыткой познакомить Вас с самым первым и самым популярным трудом уже шестидесяти трёхлетнего психотерапевта и её творчеством, с надеждой, что Вы найдёте его интересным и применимым в профессиональной деятельности.
      Немного об авторе и работе, образовании и жизненном пути: творчество Susie Orbach охватывает такие популярные на западе книги, как

• Bodies (2009)
• On Eating (2002)
• The Impossibility of Sex (1999)
• Towards Emotional Literacy (1999)
• What’s Really Going on Here (1995)
• Bittersweet: Love, Competition & Envy in Women's Friendships (1987), released as Between Women in US (written with Luise Eichenbaum)
• Hunger Strike: The Anorectic's Struggle as a Metaphor for Our Time (1986)
• What Do Women Want? Exploding the Myth of Dependency (1983) (written with Luise Eichenbaum)
• Understanding Women: A Feminist Psychoanalytic Approach (1983) (written with Luise Eichenbaum)
• Fat is a Feminist Issue II (1982)
• Fat is a Feminist Issue (1978)

Уже перечитывая описания книг, становится понятным, что автор посвятила свою профессиональную жизнь проблематике питания и углублённому изучению женственности.
    Действительно, также и читая её работы, можно почувствовать, что за каждым предложением кроется глубокая компетентность, непоколебимая уверенность в своей позиции, которая накоплена и укреплена многолетней профессиональной деятельностью оказания помощи жертвам пищевых расстройств.
     Вместе с коллегой Luise Eichenbaum в 1976-ом году в Нью-Йорке Orbach основала центр женской терапии и институт центра терапии, а также в 1981-ом году открыла институт тренинга в Нью-Йорке.
      Она была консультантом Мирового банка, Национального сервиса здравоохранения Великобритании, Unilever (Великобритано-Голландская мультинациональная корпорация, в собственности которого находятся многие мировые продуктовые марки, которые производят продукты питания, напитки и средства по уходу за телом).
    В одном интервью в 2002-ом году британской газете „The Independent” Orbach заявила, „Я не могу поверить, что я всё ещё говорю об этом. Я не могу себе представить, что меня всё ещё так сильно беспокоит," говорит Orbach. "та боль, которую доставляют себе люди и что эта проблема рождает в людях, мотивирует меня и мой гнев. Я всё ещё возмущена. Как это может быть, что люди могут так много манипулировать структурой своего тела?”
     Уже в этих нескольких предложениях, по-моему, можно понять, насколько велика страсть Orbach по отношению к еде и вопросам женского тела. Это проявляется и в её отношении к воспитанию дочери, скрупулезном отборе нянечек и указании им никогда в присутствии дочери не стоять у зеркала со словами  „ах, какая я толстая!”.
     Её клиническая практика в Лондоне включает как индивидуальную работу, так и работу с парами, но всё же дополнительно к этому она, как приглашённый профессор, работает в различных университетах США и Великобритании, а также читает лекции мирового масштаба.
       Orbach по сей день является профессиональным психоаналитиком, имеющим  своих частных клиентов, и в то же время она – публичная персона, которая постоянно принимает участие в различных социальных компаниях за развитие нормального телесного образа и  ухода за ним.
    Огромной страстью профессиональной деятельности Susie Orbach была помощь женщинам, которые страдают от пищевых расстройств, особенно ожирения.
   Жизненный путь Orbach, её выборы, и её высказывания в средствах массовой информации достойны внимания хотя бы потому, что показывают полную интеграцию её профессиональных и человеческих ценностей. Кажется, в этом нет никакой двойной морали или притворства, Susie Orbach сама живёт именно так, как рекомендует это в своих книгах, хотя и утверждает, что у неё никогда не возникало проблем со своим телом и лишним весом. Создаётся впечатление, что её жизненные предпочтения являются логическим продолжением высказанному в её книгах.
       В 2010-ом году в одном из интервью о книге „Жир – феминистская проблема” газете „The Guardian” она сказала „Вот причина, по которой я написала эту книгу очень понятной и простой. Этим я хотела достучаться также и до более молодых женщин, и меня действительно не интересует вопрос о похудении. Меня занимает вопрос о компульсивном питании и переедании, вызванном стрессом. Я не несу ответственности за культуру, но я ответственна за вмешательство.”
      В своём популярнейшем труде „Fat is a feminist issue” она пишет, „Быть толстой женщиной означает быть изолированной и инвалидизированной. Почти неизбежно объяснение полноты из-за неспособности или неудачи женщины контролировать свой вес, контролировать свой аппетит и контролировать свои импульсы. Женщины, подверженные компульсивному перееданию испытывают двойные мучения: чувство, что на шаг отстают от остального общества и убеждение, что сами во всем виноваты.”(1,26)
      В своей книге „Жир – феминистская проблема.” Она настаивает, что перспектива феминизма в рассмотрении компульсивного питания женщин является чрезвычайно важной, если мы хотим отойти от позиции „обвиняй жертву” и от неудачной коррекции веса, и продолжает, что „Пока психоанализ предлагает нам подходящие инструменты для выявления более глубоких причин эмоционального дистресса, феминизм настаивает, что причины этого болезненного опыта поднимаются из социального контекста, в котором младенцы женского пола рождаются, в котором они развиваются и становятся взрослыми женщинами. Тот факт, что компульсивное питание настолько преобладает среди женщин, указывает на то, что это имеет какую-то связь с тем, что означает быть женщиной в нашем обществе. Феминизм утверждает, что быть толстым – означает вырваться на свободу из стереотипов общества. Ожирение может быть понято как ясный и целенаправленный акт; это прямой осознанный или неосознанный вызов стереотипичности половой роли культурному определению женской миссии.” (1, 26)
       Orbach в своей книге развивает достойную внимания идею, что полнота и жир – это болезнь социальная, и полнота является темой феминизма, это может быть реакцией на неравенство полов. Она утверждает, что вопреки большинству схем снижения веса, наш терапевтический подход укрепляет гнетущую социальную роль, что изначально привело женщину к компульсивному питанию. (1,29) В своей книге она пытается обсудить то, что скрывается в социальной позиции женщин, что приводит их к ожирению.
     Susie Orbach выдвигает гипотезу, что сокращение социальной роли женщины до жены и матери вызвало различные последствия, что внесло свой вклад в проблему ожирения. „Во первых, для того, чтобы женщине стать женой, матерью, ей прежде всего нужно найти мужчину. Чтобы получить себе  мужчину, женщине нужно раскрыть себя как вещь, товар, сексуальный объект.” (1,29) „Мужчины действуют, женщины проявляются (men act and women appear). Мужчина видит женщину, женщина видит себя увиденной. Этот аспект определяет не только большую часть отношений между женщиной и мужчиной, но и отношение женщины к себе самой.” (1,30)
    Как пишет автор, это показывает центральный аспект экзистенции женщины и заставляет её быть чрезвычайно сконцентрированной на самоосознанность. „Это требует того, что женщина занята своим имиджем, который остальные воспринимали бы как приятный, привлекательный, такой имидж, который сразу определял бы, какая она женщина. Женщине нужно контролировать и оценивать себя, улучшая каждую деталь, словно она сама себе является судьёй. Она пытается сделать себя такой женщиной, которая видна на рекламных плакатах, в журналах и по телевидению. Ей нужно поймать своего мужчину, имеющего приятную внешность и перфектные манеры. Чтобы этого достичь, она должна соответственно выглядеть, сексуальной, девственной, невинной, надёжной, беззастенчивой, мистической, кокетливой и стройной.”(1,30)
        „В свою очередь, с тех пор, как женщинам стали внушать, что они должны себя представлять в качестве кандидатки мужчинам, они начали буквально боготворить моду, индустрии диет, которые, в свою очередь создали идеальный имидж женщины и призывают ему соответствовать. … Тело женщины само по себе неудовлетворительно. Оно должно быть стройным, свободным от нежелательных волос, дезодорированным, надушенным, и соответствующе одетым. Семьи и школы учат девочек тщательно ухаживать за собой, причём этой работе нет конца, потому что идеальный имидж меняется практически ежегодно, и это имеет большое значение, так как преподносится как единственно возможная реальность. Игнорировать это – означает рисковать быть отвергнутой.” (1,31)
        Здесь мне на ум приходят все те телевизионные шоу, а также молодёжные фильмы, которые рассказывают об отвергнутых школой дурнушках, которые просто не смогли себя соответствующе преподнести. Им нужно только слегка помочь, похудеть, исправить зубы, подстричься, сделать ваксинг, модно одеться - и они больше не отторгнуты, у них появляется настоящая любовь, множество друзей, и в будущем их ожидают только удачи и достижения.
     Как утверждает Orbach, исходя из этой всей информации, существенна мысль, которая повторяется – женщина должна быть стройной, и в этом контексте, многие женщины становятся толстыми, чтобы изначально попытаться избежать участи стать объектом сексуального влечения, так же, как и многое женщины становятся полными, чтобы нейтрализовать своё сексуальное отождествление в глазах тех людей, которые важны для неё, для прогресса их жизни. Таким образом они могут надеяться, что их будут серьёзно воспринимать в профессиональном плане, вне дома. Отводя жиру защитную роль, женщина ставит себя в ситуацию, когда жить без полноты означает быть незащищённой. (1,35)
      Если книга „Жир–феминистская проблема” является, скорее, теоретичесим эссе о социальных ролях женщины, влиянии воспитания на привычки питания, аппетит и ожирение, то её „О питании” („On eating”) можно воспринимать просто как руководство по освоению правильного питания. Хотя этот труд доступен только на английском языке, его достаточно легко могут прочесть те, кто немного понимает язык, и воспринимаем настолько, что его могут прочитать наши клиенты. 

Книга предлагает очень простой способ, как реагировать на своё ощущение голода и аппетит, а также помогает сфокусироваться на питании только как на естественном процессе обеспечения нашего организма энергией и ничего больше.
       Автору совершенно ясно, что ощущение голода ещё не означает, что мой организм требует пищи. Голод может быть таким разным. Susie Orbach его сравнивает с такой естественной необходимостью пописать и с нашей, настолько же естественной, способностью определить это. Как пишет Susie Orbach, иногда нам нужно очень-очень, иногда только немножко. Она уверена, что это так же естественно, но мы иногда теряем осознание этого.
        Читателям  настоятельно советую начинать знакомство с творчеством с книги „Жир – феминистская проблема” и потом приниматься за „О питании”. Обе эти книги представляют собой развитие этой темы, а также предлагают возможность самим обдумать развитие и историю своих привычек питания.
       Я даже смею утверждать, что принимая во внимание развитие промышленности, импорта и глобализации, мы – профессионалы – даже не можем надеяться, что наше представление о еде и питании не подверглось внушению.
     В своей первой книге Susie Orbach предлагает также некоторые упражнения визуализации, которые позволяют идентифицировать самые глубокие чувства и переживания, которые могут скрываться за весом тела. Думаю, что в профессиональной работе они могли бы быть использованы, чтобы помочь клиентке начать осознавать возможный эмоциональный вклад, который обеспечивает ее жир.          В своей книге автор пытается рассмотреть как бы обе стороны медали, феномена под названием – компульсивное переедание. Первую часть книги она посвящает анализу ожирения и тому, чем может являться для женщины излишний вес, полнота, вторую часть, в свою очередь, она посвящает анализу ощущения голода и стройности.
           Orbah утверждает, что в социальном контексте для женщины быть стройной и в то же время сохранить свою личность, полностью её реализовать и быть воспринимаемой серьёзно, не так уж легко, если не сказать пугающе.
          В заключении  книги, автор пишет о помощи себе самой и пробует уже набросать рекомендации, которые уже полную оформленность и осмысленность получили в вышедшей несколькими десятилетиями позднее книге „О питании”.
           Автор рассказывает, что в своих группах поддержки ей удалось помочь женщинам пройти следующие этапы.

1. Продемонстрировать, что компульсивно питаясь женщина сама заинтересована быть толстой.
2. Разъяснить, что в основе это желание было неосознанным.
3. Применить различные упражнения, которые могут помочь осознать неосознанное.
4. После того, как была осознана эта заинтересованность, следующий шаг  для каждой женщины - понять смысл этой заинтересованности.
5. Далее мы спрашиваем, действительно ли жир выполняют отведённую ему функцию?
6. Мы помогаем каждой женщине развить те свои аспекты, которые она когда-то скрывала за полнотой. (1,50)

Завершить я бы хотела одной цитатой, которая может прозвучать как совет или профессиональная рекомендация всем тем коллегам, которые работают с проблемой ожирения и лишнего веса. „Прежде чем отказаться от переедания, нам нужно изучить причины. Ожирение тесно связано и имеет большое значение в связи с социальной позицией женщины. Прежде чем мы откажемся от переедания, важно, что мы исследуем значение полноты и жира в жизни каждой конкретной женщины. Чтобы комфортно чувствовать себя со своим новым маленьким весом и размером, компульсивному едоку нужно понять, что было её изначальным интересом в ожирении и одержимости едой. Если она сможет понять, как ей служила её полнота, она может начать от неё освобождаться.” (1, 50)

Литература

Susie Orbach, Fat is a feminist issue, First publiced 1978. Introduction on new edition 1988, Arows edition.
Susie Orbach, On eating, First publiced 2002.Penguin Books.